Тернистый палисад: Академия Флос Петал [СИ] - Вероника Бер

что спорить с сестрой бесполезно, и она будет всей душой защищать спокойный отдых в стенах библиотек.

* * *

— Ты тут? — спросил Фелипо, обращаясь к раздевалке.

— Как ты попал сюда? — послышался голос оттуда, — Зал же давно закрыли.

— Я через окно попал. Можно мне войти?

— Входи.

Фелипо вошел. Тимеус был привычно спокоен, но его глаза выдавали грусть и депрессию. Он не плакал, лишь смотрел куда-то в ноги.

— Что случилось после того, как ты убежал? — начал Фелипо.

— Я погнался за этим Ирисом, что слабак дикий, и тот отдал мне все свои деньги, чтобы я его не трогал, — ответил Тимеус и полез в карман своей темно-синей толстовки и достал оттуда две бумажные купюры, — Стопятьдесят флоренцентов, можно за них в нашей столовой аж пять батончиков купить.

— Ты не должен пользоваться слабостью, ведь мы все можем оказаться в опасности. Пойми, тебе не стоило нападать на него, да и тем более с ножом.

— Он сам напросился! — Тимеус опять вспылил, — Ты слышал, как он назвал мою маму и как он насмехался над её травмой?! Что я по-твоему должен был делать, стоять на месте и слушать?

— Ирис выжидал твоей злости и нарочно тебя провоцировал, ведь он знает, что ты…

— Дикий? Я сам это знаю. Я знаю, что многие меня бояться, ну и что с этого?

— Я не боюсь тебя. И Кристиан тоже, хоть ты его сегодня очень ранил.

— Разве я в него так сильно попал? И он заслужил этого.

— Боль в любом случае ужасна, а ты ему глубокую рану оставил, так ещё и рубашку порвал. Пойми, Кристиан не виноват в том, что случилось с твоей матерью. Он сегодня был у директрис и те сказали, что всему виной повторный ритуал.

Тимеус задумался и опять начал смотреть в ноги. Наверное, ему стало стыдно.

«Все идет по плану!» — подумал Фелипо и продолжил.

— Но он же уговорил Августину пойти с ними. — решил возразить Тимеус.

— Да, но он не знал о таких последствиях. И ты решил опять называть Августину по имени?

— Я не знаю, как её называть. Ты же знаешь, что она, оказывается, не моя мама и вообще меня бросили в колодце.

— И именно поэтому ты решил обозлиться на весь мир? Августина любит тебя и растила, как своего. Она не хотела расстраивать тебя, поэтому молчала.

— Но она сделала лишь хуже!

— Ты должен простить её. И Кристиана тоже, хотя тот по большей части невиновен. Твои обиды на окружающих будут делать хуже только тебе. Они не хотели задевать тебя.

Тимеус снова задумался. Именно во время таких диалогов он становился настоящим собой.

— Думаю, ты прав, — сказал он, — Мне самому стоит за многое извиниться, в последнее время я приношу много бед.

— Это ты сделаешь потом, — решил перейти к теме Фелипо, — Я должен рассказать тебе ещё кое-что.

— И что же?

— Дело в том, что Картэров вызывали к директору не только из-за того, чтобы сказать им, что с твоей мамой. Им сказали, что поскольку у Августины не вышло, то теперь ты должен занять её место.

— ЧТО?! — опять вскипел Тимеус. Он резко топнул ногами и хотел было возражать.

— Я знаю, это безумно, — согласился с его негодованием Фелипо, — Но кроме тебя некому спасти академию. Ты не применял ритуал ни разу, а значит с тобой все должно быть хорошо. Если ты не сделаешь этого, то получится, что твоя мама зря лишилась руки.

— Я же ещё ребёнок! Я даже не знаю, что на этих ритуалах делают, а вдруг все пойдет не так?!

— Тебе все объяснят. Твое дело — лишь согласиться и тебе заплатят пятьдесят тысяч флоренцентов. За эту сумму ты сможешь и протез купить, и сколько угодно шоколадных батончиков.

Тимеус задумался. Его руки начали подрагивать.

— Вероятность моей смерти высока, — начал он, — Но лучше уж я умру так, нежели в колодце. Я обязан маме жизнью и теперь готов пожертвовать ею.

— Ты не умрешь! — сказал Фелипо, хотя сам понимал, что вероятность действительно высока.

— Я думал, тебе важно, лишь бы я согласился!

— Твоя жизнь мне тоже дорога.

Тимеус усмехнулся. Походу, какая-то его часть не хотела жить ещё с момента случая с колодцем. Никто не знает, кем были его родители и что привело к такому ужасному решению. Так же, никто не знает, кто именно сказал Тимеусу о том, что он приемный. Иногда незнакомцы могут причинить много боли.

Глава 19: Технологии

Кристиан и Селеста лишь надеялись на то, что их эмоциональный друг будет готов дать положительный ответ. Они понимали, что уговоры могут занимать несколько дней, что им, возможно, пришлось бы дать что-то ещё взамен. Никто и подумать не мог, что тот согласится так быстро!

— Ты и в правду талантливый! — поражался Кристиан, — Я вообще не верил в то, что он сможет пойти на такой огромный риск.

— Признаться, это не стоило огромного труда по одной причине, — решил рассказать Фелипо, — Тимеус сейчас в таком состоянии, что ему не хочется жить. Поэтому он понимал, что если погибнет, то просто освободится.

— Но это не так! — возразила Селеста, — Есть вероятность того, что он умрет, но просто так идти ради этого — полнейший бред. Я давно заметила, что он совсем жутким стал, но это…

— У него сейчас сложный период в жизни, — вздохнул Фелипо. Его золотисто-болотные глаза выглядели расстроено, — Но я надеюсь, что он сможет понять, что мир вокруг него не такой серый, как он думает.

Потом, как оказалось, их другу надо пройти курс посвящения, где ему расскажут, что надо делать на подобных ритуалах. Все это было секретно, поэтому никаких подробностей кроме того, что это займёт три дня — среду, четверг и пятницу, никто не знал.

Перед своим отъездом Тимеус даже извинился за прошлый раз! Кристиана это вообще ввело в полнейший ступор, особенно когда он заметил смущение в тёмных глазах своего приятеля. Он его, конечно, простил и пожелал удачи там, куда он направляется. Наверное, это место было очень интересным: вокруг посвященные, наверное одетые в специальную одежду. Все они в каком-то круглом храме с фресками, танцуют удивительные танцы и учат древние песни.

— Жаль, я не могу увидеть все своими глазами! — вздохнул Кристиан.

— Могу поспорить, проходить через что-то подобное действительно интересно, — сказала Селеста, — О таких тайных вещах даже в книгах не пишут. Ещё мне интересно, изменится ли сам обряд.

— С чего он должен поменяться? — удивился Кристиан.

— С того, что у Тимеуса